Хирургическое вмешательство - Страница 57

— Спроси чё полегче…

— Остановите, — велела женщина. Она полулежала на заднем сиденье, поджав длинные ноги и откинув светловолосую голову на спинку; взгляд ее рассеянно блуждал по потолку машины. Привычный ко всему водитель повиновался немедля, но его сосед тревожно спросил:

— Что-то случилось? Они оторвутся!

— Они здесь.

— Где? — насторожился собеседник.

Вместо ответа женщина указала за окно.

— Это… это невозможно! — изумился он. — Вы ошибаетесь.

— Варвара Эдуардовна не ошибается, — тихо возразил шофер; в его словах не было и тени негодования, лишь печальное предупреждение.

— Проверьте, — сказала та.

Жрец вскользь глянул на ее лицо: оно оставалось неподвижным, как маска, и, точно отсвет другого лица, хранило знакомое надменно-насмешливое выражение. Всей жизни в нем было — лишь этот жутковатый отсвет. Кукольной внешности блондинка, Варвара Эдуардовна походила даже не на манекенщицу — на манекен, и неприятно было вспоминать, что эмоциями сходство не ограничивается. Из сложной, со множеством кос, ее прически за время пути не выбилось ни единого волоска, а кожа была гладкой как тефлон, без неровностей, кажется, даже без пор. «Фотошоп, — определил жрец, но улыбнуться своей шутке не смог даже внутренне, и раздраженно подумал: — Универсальный солдат какой-то…», — хотя знал, что это не так: женщина была универсальной поисковой системой. «Сказала Георгию, что он рискует — и Георгий лишился ножа», — вспомнилось жрецу.

Ему было зябко.

На того, кто сидел рядом с Варварой Эдуардовной, жрец предпочитал не смотреть вовсе. Сам Лаунхоффер и то внушал меньше страха, чем его живые программы.

По крайней мере, он был человеком.

— Чем… закончится эта проверка? — спросил жрец.

Золотистые ресницы опустились: программа что-то рассчитывала.

— По моему мнению, захват следует производить сейчас, — бесстрастно-отчетливо сказала она. — В помещении много людей. Скорее всего, сыграет некую роль культовая природа постройки. Объект не станет активно сопротивляться.

Жрец проглотил ком в горле. Итак, наконец, безумная эпопея со сбежавшим из храма богом закончится, и все вернется на круги своя. Группа захвата прибудет минут через пять и решит проблему. Если Ищейка все-таки не ошиблась; но вероятность ее ошибки, как сказал Эрик Юрьевич, стремится к нулю. А значит…

— Я рекомендую отменить захват и прервать операцию.

Телефон выскользнул из пальцев жреца, раскрылся, ударившись о дверцу, и упал на пол машины. Шофер беззвучно перевел дыхание, уставившись на собственные колени, чтобы случайно не посмотреть в зеркало и не увидеть того, кто говорил. Жрец не был столь опытен или столь догадлив. Отзвучавшие слова второй программы еще отдавались предательской дрожью в его руках, но он все же оглянулся и потребовал:

— Что?

Голос дал петуха.

Тот, который говорил, не ответил. Женщина открыла глаза и выпрямилась на сиденье.

— Почему?.. — без голоса пробормотал жрец; теперь он горячо желал отвернуться или хотя бы посмотреть на Варвару Эдуардовну, но голову словно зажало в тиски, и взгляд был прикован к тому, второму.

— Вы слышали, что сказал Координатор, — голос женщины донесся точно издалека. Интонации ее стали явственно механическими.

— Рис, — сказал Ксе в трубку крайне несчастным голосом. — А Рис!

В трубке забился веселый смех; голос у Риса был — густейший бас, и смех его, особенно по телефону, напоминал приглушенное буханье.

— Чего, — сказал Рис, — тяжко тебе? Совсем?

— Рис, — умоляюще сказал Ксе, — давай сменами поменяемся. Готов две за одну отработать. Будь другом, а?

— Друг! — укоризненно пробасил тот. — Волчара ты позорный, Ксеша, и свин бесстыжий. Что ж ты другу звонишь только тогда, когда тебе сменами поменяться горит?

Ксе уполз бы в тапочки, будь это заметно по телефону.

— Ладно, — сурово сказал Рис. — Не надо мне твоих двух. Но второй раз подряд меняться не буду, учти. Хоть покойником, но явишься.

— Рис! Ты человечище!

— Все на мне ездят, — посетовал добродушный гигант, — а я вот ни на ком. А почему? А потому, что меня хрен кто увезет! — и расхохотался.

Положив трубку, Ксе шумно выдохнул и добрым словом помянул богиню удачи: у него было еще три дня. Даже три с половиной, если считать остаток сегодняшнего. Они с Женем благополучно выбрались из церкви; шаман только раз перепугался до холодного пота, и то не из-за помстившихся где-нибудь жрецов, а исключительно из-за придурка-бога. Жень, оказалось, был знаком со священником, и тот подошел его поприветствовать. Ксе уже воображал худшее, когда священник густым, как у Риса, басом спросил у Женя: «Пришел?» «Пришел», — смиренно потупился тот, вновь изобразив ангелочка. «Тянет тебя сюда, — удовлетворенно отметил чернобородый. — Обедать с нами пойдешь? Матушка борщ смастрячила». «Спасибо, — ответствовал божонок, — я это… пойду лучше». «Ну, с богом», — согласился тот и перекрестил склоненную русоволосую голову.

— Где же Лья? — вслух подумал Ксе.

— Позвони ему, — отозвался Жень с кухни. — Слушай, где у тебя соль?

— В холодильнике. Боюсь я звонить. Если у него все пучком, он сам должен позвонить.

— Псих! Кто же соль в холодильнике держит? Это Лья-то должен?

— Сам псих, я держу. Где уксус, там и соль. Ну мы вроде вместе работаем.

— Он тебе нарочно не позвонит, — проницательно заметил бог, — чтоб ты с ума посходил.

В конце концов он все-таки оказался дома у Ксе и теперь творил что-то неописуемое на обед.